16.11.2019

России нужно входить в европейское общеобразовательное пространство

России нужно входить в европейское общеобразовательное пространство
Николай КАЗАНЦЕВ

– Олег Иванович, разрешите начать нашу беседу о реформировании российского образования издалека. Как известно, Европа активно объединяется, создает общее экономическое, таможенное, политическое, образовательное пространство. По вашему мнению, с позиции российских интересов такое движение позитивно?
– Естественно. Это не только прогрессивный процесс, но и объективная необходимость. Мы вместе вошли в XXI век, и у нас, и у Европы, и у США впереди достаточно серьезные задачи, которые можно решать лишь совместными усилиями, используя общий интеллектуальный потенциал и современные технологии. Поэтому происходящие объединительные процессы имеют серьезные предпосылки, важность которых со временем будет только увеличиваться. По одиночке никому не выжить.
– Значит, стремление России войти в единое образовательное пространство Европы, подписав Волонское соглашение, тоже имеет объективные причины?
– Европейские страны — наши добрые соседи, и с ними надо строить хорошие отношения. Это аксиома. Но вместе с тем значение Болонского соглашения, с одной стороны, гипертрофировано, а с другой — искажено. На мой взгляд, идея конвертации, «признаваемое™» наших дипломов за рубежом сильно надумана. Руководители любой западной коммерческой фирмы и госпредприятий, принимая на работу специалистов, оценивают прежде всего их реальные умения, навыки, опыт, а вовсе не диплом. Прежде чем, например, приехавший из другой страны врач получает практику, он сдает тесты. И это правильно. Не пройдя такую экзаменовку и не показав своих практических способностей, человек не может лечить больных, даже если он обладает дипломом самого престижного университета мира.
А момент искажения присутствует вот в чем. Многие положения Болонской декларации носят добровольный характер, но наши руководители либерального толка выдают их в качестве обязательных нормативов жестких законодательных актов. Понятна объективная посылка: государство, находящееся за океаном, прибирает к рукам лучшие умы других стран, поскольку имеет для этого мощный ассортимент привлекательных ресурсов. Причем не только финансовых. Большую роль играет заманчивая для ученых возможность работать на лучшем в мире оборудовании, использовать богатейшие научные базы и др. Естественно, в Европе образуется кадровый вакуум, который она надеется заполнить нашими специалистами.
Однако процесс этот идет независимо от того, подписали мы Болонский документ или нет. Существует серьезная опасность, что, следуя вслепую за положениями данного соглашения, мы можем нанести значительный урон нашей высшей и научной школам. России нужно входить в европейское общеобразовательное пространство – с этим никто не спорит, но нельзя терять своей самобытности, специфики, оригинальности и достигнутого потенциала.
– Простите, так вы за реформу российского образования или все-таки против?
– Безусловно, реформирование необходимо. Мы видим, насколько быстро меняется мир, и понимаем, что успеть за этой динамикой жизненно важно и что изменить систему высшего образования трудно, так как она имеет большую инертность. Нужно закладывать в нее те показатели и нормативы, которые дадут результаты через пять-шесть лет. Поэтому как можно быстрее необходимо адаптировать наше образование к будущему. И в этом смысле я – за. Но одновременно я против келейности, закрытости в принятии некоторых жизненно важных решений. Это не принесет пользы обществу.
– Что вы имеете в виду? Вроде бы все положения предстоящей и уже идущей реформы образования обнародованы и широко обсуждаются?
– Общество сконцентрировало внимание больше на технических, технологических сторонах образовательной реформы. Дискуссия действительно идет нешуточная. Но есть слова, а есть дела. Приведу два примера. Первый момент: если до принятия пресловутого Закона № 122 о монетизации в случае ликвидации учебного заведения государство обязано было доучить студентов в других вузах, то теперь в законодательной базе такого норматива не существует. Второй момент связан с возможностью приватизации государственных вузов. Раньше был Закон о моратории на приватизацию всей системы российского образования. Сегодня он уже отменен, то есть созданы все законодательные условия, чтобы такую приватизацию провести. И рано или поздно это произойдет. Решение принималось вопреки общественному мнению.
– А что, по вашему мнению, российское образование представляет собой сегодня? Зачем его нужно модернизировать?
– Для образности я сравниваю систему образования с добычей нефти. Есть нефтяная вышка — наше начальное и среднее профессиональное образование, — которая качает нефть. Дальше сырая нефть проходит возгонку, из нее получают высокоэтилированные сорта бензина, керосина — это наша высшая профессиональная школа. У государства, которое является обладателем такого ресурса, есть три способа им распорядится. Первый — заправить свой автомобиль. Второй — заправить чужой автомобиль. И третий — вылить на обочину.
– Ну, это слишком нерационально — выливать продукт на обочину...
– Тем не менее как раз это и происходит. По подсчетам специалистов до 50 процентов выпускников после окончания вузов не работают по полученным специальностям. Конечно, человек имеет право на выбор. Но масштабы явления слишком велики, чтобы закрывать на него глаза. Затраченные государством средства на образование неустроенных специалистов «выливаются в кювет» вместо того, чтобы весь ресурс вливался в наш автомобиль, то есть выпускники находили себя в работе по приобретенной профессии. А раз не можем сами использовать своих специалистов, тогда пусть уж будет заправлен чужой автомобиль, хоть это звучит и непатриотично.
– А как же утечка мозгов за рубеж?
– Речь идет о том, что нам не удается рационально использовать продукт, который вырабатывает отечественная высшая школа. Выпускникам вузов нужно создавать хорошие условия здесь, чтобы они не уезжали. А мы не можем найти людям достойную и эффективную работу на благо российского государства.
– Общество активно обсуждает реформу образовательной системы. Взять хотя бы предложение о двухуровневой системе обучения в высшей школе. Как вы к нему относитесь?
– С позиций сегодняшнего студента и подготовки его к будущему рынку труда — это, конечно, плюс. Появляется возможность вовремя исправлять допущенные ошибки по выбору профессии, не так.болезненно менять вектор своей учебы. Поступил молодой человек, скажем, в технический вуз и на третьем курсе понял, что выбранная стезя не для него. Тогда он получает степень бакалавра и дальше специализируется в сфере, которая для него является более интересной. Но проблема в том, что далеко не все специальности поддаются дифференциации «бакалавр — магистр», о чем и идет оживленная полемика в обществе и СМИ. И мне кажется, в результате этого обсуждения, в том числе с участием вузовской и научной общественности, Министерство образования и науки РФ меняет свою жесткую позицию, прислушивается. Что заметно и отрадно. Хорошо бы, так происходило и в дальнейшем.
– Вы замечаете подвижки со стороны Минобрнауки в плане пересмотра некоторых позиций реформы?
– В настоящее время происходит, по-моему, весьма полезный и конструктивный диалог между представителями министерства и общественностью, но касается он все-таки деталей. Главная же проблема остается за бортом: государство постепенно уходит из системы образования, что, на мой взгляд, неправильно и опасно. Вот по этой важной позиции, по сути, никакой дискуссии не ведется, хотя чувствуется, за кулисами идет серьезная кропотливая работа. Да, по деталям предстоящей реформы сегодня удается достигнуть консенсуса. А вот вопрос о снятии государством с себя всяких социальных обязательств в области образования замалчивается. При том, что наша страна уникальна: 25 миллионов ее граждан находятся за чертой бедности. Без помощи государства они не смогут получить высшее образование и иметь надежду на хорошее будущее. Данные особенности современные либералы-реформаторы не учитывают или учитывают, но игнорируют.
– Что вы можете сказать по поводу призыва студентов и выпускников на действительную военную службу?
– От решения отого вопроса Минобрнауки тоже устранилось. Оно отмалчивается и не обозначает своей позиции. То, что любой человек с высшим образованием должен иметь представление об армии, правильно и необходимо. Но я не понимаю, почему государство, вкладывая в профессиональную подготовку молодыхлюдей значительные средства, позволяет себе легко расстаться с этими специалистами и потерять таким образом деньги, затраченные на их обучение. Ведь никто не гарантирует, что знания, полученные в вузах, найдут применение на военной службе. Об этом все молчат. А за год службы рядовым выпускник теряет квалификацию. Нормальный студент на старших курсах подыскивает себе работу, трудоустраивается. Но никто не будет ждать, пока он отслужит в армии. Место сразу переходит к другому. После де мобилизации придется начинать все сначала. А хорошие вакансии на рынке труда живут очень короткое время и мгновенно растворяются.
– Но ведь нужно кому-то служить, охранять, защищать Отечество?
– Логика Министерства обороны РФ понятна и не вызывает сомнений. Незачем микроскопом заколачивать гвозди? Вот этого я понять не могу.
– Вы не могли бы спрогнозировать ход предстоящей реформы образования и возможные ее последствия?
– Нет, прогнозировать не берусь: слишком динамично меняется мир. Это касается и России, и, естественно, сферы ее образования. Чтобы успеть за изменениями, нужно спешить и следить, но не за скоростью движения, а за ускорением — второй производной перемещения. Она во много раз больше, чем 50 лет назад. Динамика современного развития очень интенсивна. Что именно сохранится из реформируемого нами, не скажет, пожалуй, никто.
– Но тогда какую главную задачу вы видите в настоящей реформе?
– Мы говорим о доступности образования вообще и высшего — в частности. Человек вне зависимости от социального положения, национальности, места рождения и проживания должен иметь доступ к качественному высшему образованию. Способы могут быть разные. Я не исключаю, например, и оплату обучения самим студентом или его родителями, и получение на нормальных условиях образовательного кредита. Но основные субсидии, особенно для малоимущих граждан, должно предоставлять государство, причем не только на обучение, но и на то, чтобы студент нормально жил, питался и одевался. Все это и входит в понятие доступности образования.